сных,
Где начал духов Ты небесных
И цепь существ связал ты мной.
И далее. Признавая, что человек имеет «черты начальны божества», продолжает:
Я телом в прахе истлеваю,
Умом громам повелеваю,
Я царь -я раб, я червь - я бог!
«Духи небесные» и «твари телесные» как бы соединились в нас, мы находимся на пограничье добра и зла, небесною и земного, ангельского и демонического Мы чувствует это противоречие, страдаем от него, оно - драма «неразделимости и неслияемости», как сказал в Предисловии к поэме «Возмездие» Александр Блок, повторяя слова Николая Федорова,
Сознание греховности человека - одна из самых резких черт русской литературы. Оно мучает как героев ее, так и их творцов. Вот почему путь праведничества - путь, на который хотят вывести себя и Россию Пушкин, Гоголь, Достоевский, Толстой.
Гоголь вынес печальные строки о человеке на первый план. Он их укрупнил, показал и обыденность, и фантастичность зла.
Грех предательства, грех безверия, безлюбия, сластолюбия и гордыни терзает его героев. Грешен и сознает это - городничий в «Ревизоре», Чартков в «Портрете», связавшийся с нечистой силою, и Поприщин из «Записок сумасшедшего», который зол на весь мир, и майор Ковалев, мечтающий о высоком чине и получающий этот чин в виде генеральского мундира, одетого на собственный нос.
Печать греха лежит почти на всех героях Достоевского. Свидригайлов, Ставрогин, Смердяков. Версилов, Рогожин, Федька-каторжник. Раскольников - все они демоны русской литературы, падшие ангелы, отколовшиеся от Бога. И несть им числа.
Грешники маются, презирают себя, презирают человека и человечество, кон-
чают собой, не найдя пути к спасению, и спасаются, как и Раскольников, возвращаясь к Христу
Им противостоят святые - в прошлом, может быть,
Страницы: << < 28 | 29 | 30 | 31 | 32 > >>