оне «великих мужей» общеевропейского масштаба, но и в непосредственной близости. Сокрытые в глубине его души удивительные качества «благодетельного человека» раскрываются только «при случае» (голод, пожар и др. ) и только для тех, кто в его участии нуждается: «По особливому случаю, и в отдалении, узнал я дела твои; живя близ тебя, я не знал их», – свидетельствует рассказчик.
Впрочем, временная и пространственная дистанция, которые разделяют повествователя и героя и на которых настаивает Н. М. Карамзин, актуализированы в повести вовсе не для того, чтобы охватить монументальность и вневременность деяний Фрола. Их цель прямо противоположна: повествование ведется с точки зрения человека, принадлежащего «большому миру» и «большому времени», для которого понятны, значимы Вергилий и Август, великие мужи Европы. Который сам принадлежит миру большой (столичной) литературы, и, по-видимому, подсознательно соотносит себя со «многими славными английскими авторами» 3, 688. При этом подчеркивается замкнутость и локальность мира Фрола Силина. Его мир качественно отличается от того. В котором живет повествователь. Еще одна особенность карамзинского героя (в отличие, например, от Юлиании Лазаревской) заключается в его подчеркнутой непричастности к сфере глобального противопоставления добра и зла. В своих отношениях с Богом он явно уравнен в правах со всеми мирянами. «Благодарите Бога; – обращался он к поселянам. Спасенным от голода, – не я, а он помог вам в нужде» 3, 688. Маленький, локальный мир Фрола Силина и симбирских поселян бесконечно отделен от той среды, где рождался божественный замысел о мире в целом. Он не является посланником небес. «Фрол с ними плакал и смотрел на небо: что он там видел, – ему, а не мне известно» 3, 688.
Таким образом, величие праведных подвигов до
Страницы: << < 1 | 2 | 3 | 4 > >>