й бы сказал что-то свое. А для меня детство - это мама с папой и конфеты. Все детство я хотела маму с папой и конфет. За войну ни одной конфеты не то что не попробовала на вкус - какая она, даже не видела. Первую конфету я съела через несколько лет после войны, через лет пять.
А мамку с папой я не нашла. Даже фамилии своей настоящей не знаю. Подобрали меня в Москве на Северном вокзале.
- Как зовут? - спросили в детдоме.
- Мариночка.
- А фамилия?
- Фамилии не знаю. . .
Записали Марина Северная.
Как хотелось, чтобы кто-то обнял, приласкал. А ласки было мало, кругом война, у всех - горе. Иду по улице. . . Впереди мать детей своих ведет. Одного возьмет на руки, принесет, этого поставит - другого берет. . Сели они на
скамеечку: она посадила меньшего к себе на колени. Я стояла, стояла. . . Смотрела, смотрела. . . Подхожу к ним: "Тетенька, возьмите меня на колени. . . "
История десятая (слайд 17,18)
". . . и стала качать, как куклу"
Дима Суфранков - 5 лет.
. . . Не так по моему детскому сознанию ударило слово "война", как напугало слово "самолеты". "Самолеты!" - и мать стала нас сгребать с печи. А мы боимся с печи слезать, боимся из хаты выходить, пока она одного снимет, другой назад лезет. Нас - пятеро.
Если раньше птицы были далеко-далеко, высоко-высоко, то тут нас с птичьего полета расстреливают. И кажется, что это так низко, что нигде на земле не спасешься. Мама нас, меньших, рушниками к себе привязывала, а старшие сами бежали. Двоюродная моя сестра, ей было десять лет, несла своего братика пяти лет. Бежала-бежала, сил не хватило, и она упала. И пролежали они в снегу всю ночь, и он замерз, а она жить осталась. Выкопали ямку его похоронить, она не дает: "
Страницы: << < 9 | 10 | 11 | 12 | 13 > >>