умер отец. У мамы нашей осталось семеро детей на руках. Было трудно. Но потом, в войну, она казалась счастьем, эта мирная жизнь.
Сказали взрослые, что - война, но мы не испугались. Мы часто играли "в войну", и это слово было нам очень хорошо знакомо. И мы удивлялись, почему громко, навзрыд плачет мать. Только позже поняли, какая беда пришла к нам. Помню, как вскакивали среди ночи, бежали по лестнице, прятались от бомб. От голода брат съел угол печки. Мать брала последние вещи, ездила и меняла на картошку, на кукурузу. Сварит мамалыги, разделит, а мы на кастрюлю поглядываем, просим: можно облизать?. . А после нас еще кошка лижет, она тоже ходила голодная. Не знаю, что ей оставалось после нас в кастрюле.
Все время ждали наших: "Вот наши фашистам дадут! Вот наши придут!" Когда стали бомбить наши самолеты, я не побежала прятаться, а побежала смотреть на наши бомбы. Нашла осколок. . .
- И где это тебя носит? - встречает дома испуганная мать. - Что ты там прячешь?
- А я не прячу. . . Я принесла осколок. . .
- Вот убьет, будешь знать. . .
- Что ты, мама! Ведь это от нашей бомбы осколок. Разве он мог меня убить?
История седьмая (слайд 14)
"Я была ему по колено. . . "
Наташа Григорьева - 3 года.
То, что со мной было в три года, помню яснее, чем в шесть лет. Странно. Я хорошо помню первый страшный день войны. . .
Мы куда-то бежали. . . Мама накрывала мне голову маленькой подушечкой-сумочкой, когда нас бомбили. Фашистские самолеты улетали, мы бежали дальше. Мама несла меня на руках. . . Я видела, что она очень устала, но мне было страшно расстаться с этими теплыми, нежными руками и особым материнским запахом. Я еще теснее прижималась к ней и отказывалась перейти на руки к папе. Бомба упала недале
Страницы: << < 7 | 8 | 9 | 10 | 11 > >>