характеристику говорящим как носителям одной из форм языка (диалекта, просторечия, разговорной речи, жаргона или литературной речи).
1. В начале 90-х Москва была забита ворами, рыл семьсот здесь гостили. А какие потом отстрелы пошли? И большинство убрано "мусорами", я точно знаю. . . Чем больше времени за решёткой провожу, тем больше убеждаюсь, что система сгнила насквозь. Процентов девяносто сидят за ерунду или вообще ни за что. На бедных алкоголиков вовсю навешивают трупы. Следователя тоже можно понять: зарплата никакая, дел на него понавалили по горло. Вот и ищет какого-нибудь забулдыгу, тот с похмелья за стакан водки что хочешь подпишет. Я с одним таким по камере соседствую. Правда, у него не убийство: соседка заявила, что стащил варенье из сарая - то ли сто банок, то ли пятьсот. Тот до сих пор в шоке. Ну, понятное дело, перепил, забрался в сарай за закуской. Но ведь он не Карлсон, чтобы пятьсот банок варенья зараз осилить (Саша Сухумский, вор в законе).
2. Я соригинальничала - заказала себе "Волгу". Буду ездить на ней с водителем. Не хочу "мерседесов" и "лексусов", а хочу быть законопослушной россиянкой. Единственное, что отличает эту "Волгу" от других, -- она ярко-розово-перламутровая. Пусть теперь кто-нибудь перещеголяет меня! (Алёна Апина, эстрадная певица).
3. Язык всегда прав, и потому "народная этимология" в случаях вроде зряплата, прихватизация или дерьмократы обнажает суть дела лучше, чем развернутая аргументация в логически безупречном дискурсе. Это значит, что обновление смысла в словесном образе еще возможно, а если такое возможно, то и слово русское живо. "Закон отторжения", о котором так часто говорят на Западе, в полной мере действует и в нашем речевом обиходе. Ме
Страницы: << < 5 | 6 | 7 | 8 | 9 > >>