каянное заявление о своем участии в Союзе русского народа, запрещённой после 1917 года крайне правой политической организации. "Я не только не участвовал в такой организации, но даже и не слышал, чтобы подобная организация существовала в Советском Союзе", - ответил узник.
Томясь в тюремном изоляторе, священномученик продолжает обращаться к своим палачам с заявлениями, в которых просит об облегчении своей участи. "Я постоянно стою перед угрозой более страшной, чем смерть. Меня особенно убивает лишение свежего воздуха, мне еще ни разу не приходилось быть на прогулке днем; не видя третий год солнца, я потерял ощущение его. . . . Болезни все сильнее и сильнее углубляются и приближают к могиле. Откровенно говоря, смерти я не страшусь, только не хотелось бы умирать в тюрьме, где не могу принять последнего напутствия и где свидетелями смерти будут одни стены. Поступите со мной согласно постановлению, . . . отправьте в концлагерь. . . "
В июле 1933 года условия заключения патриаршего местоблюстителя были еще более ужесточены: ему, престарелому и больному астмой, запретили ночные прогулки, заменив их выходом в отдельный двор-колодец, где воздух был насыщен тюремными испарениями и испарениями отхожих мест, на дне которого постоянно скапливалась вода. Когда святитель впервые увидел ночью свое новое место прогулки, ему стало дурно; он едва смог добраться до камеры и не сразу потом пришел в себя. Ещё ранее у него началась цинга. Когда его перевели с ужесточением режима в Верхнеуральскую тюрьму особого назначения, то поместили снова в одиночной камере, а вместо имени дали 114. Это был режим строгой изоляции.
Митрополита Петра мучили для того, чтобы заставить его отказаться от местоблюстительства. Объясняя свою позицию в заявлении властям, митропо
Страницы: << < 11 | 12 | 13 | 14 | 15 > >>