ет в одиночную камеру. Затем он был переведён в Верхнеуральский политизолятор. В ноябре 1930 года против Митрополита Петра было возбуждено новое дело по ложному обвинению в том, что, находясь в ссылке, он "вел среди окружающего населения . . . агитацию, говоря о близкой войне и падении советской власти и необходимости борьбы с последней, а также пытался использовать Церковь для постановки борьбы с властью".
Там его допрашивал уполномоченный ОГПУ - однофамилец Владыки. Он предложил узнику снять с себя звание Патриаршего Местоблюстителя, угрожая в противном случае
продлением тюремного заключения. В заявлении, поданном на имя председателя ОГПУ Менжинского 27 марта 1931 года, Митрополит Петр откровенно объяснил причины,
по которым он не может согласиться с предложением ОГПУ: ". . . Лично о себе я не хлопочу: дней моей жизни осталось немного. . . Я только опасаюсь, что распоряжением и деланием наобум могу нарушить свой долг и внести смуту в души верующих".
Ни продление срока ссылки, ни переводы во всё более отдалённые от центра места, ни ужесточение условий заключения не смогли сломить волю Святителя, хотя и сокрушили могучее здоровье Владыки. Все годы тяжёлого одиночного заключения он даже словом не проявил ни к кому неприязни или нерасположения.
За допросами последовало одиночное заключение в Екатеринбургской тюрьме, продолжавшееся почти год - без передач, без свиданий с кем бы то ни было, кроме уполномоченных ГПУ и тюремных надзирателей, почти без прогулок, без медицинской помощи. Здоровье 69-летнего узника, некогда необычайно крепкое, было подорвано. Мучительные боли наступали после каждого приема пищи. Ночами мучили приступы астмы. От духоты тюремной камеры часто случались обмороки, во время которых узник часами лежал на хол
Страницы: << < 9 | 10 | 11 | 12 | 13 > >>