и и дымами волковской усадьбы. . .
Сцена казни немца Кульмана (к. 1гл. 5 подгл. 9)
-- Напирай, напирай, толкайся. . .
-- Куда народ бежит?
-- Глядеть: человека будут жечь. . .
-- Казнь, что ли, какая?
-- Не сам же захотел, -- эка. . .
-- Есть, которые -- сами сжигаются.
-- Те -- за веру, раскольники. . .
-- А этот за что?
-- Немец. . .
-- Слава тебе, господи, и до них, значит, добрались.
-- Давно бы пора -- табашников проклятых. . . Зажирели с нашего поту.
-- Гляди, уж дымится. . .
Пошел и Цыган к берегу, где на кучах золы толпились слобожане. Ему давно приглянулись двое -- таких же, как и он, -- бездомных. Он стал держаться поближе к ним: может, что-нибудь и образуется насчет пищи. Мужички эти, видимо, были пытанные, мученные. У одного, рябого, подвязана щека тряпкой, -- прикрывал клеймо калёным железом. Звали его Иуда. Другой согнут в спине почти на пополам, опирался на две короткие клюки, но ходил шибко, выставляя бородку. Глаза веселые. Поверх заплатанного армяка -- рогожа. Зовут Овдоким. Он очень понравился Цыгану. И Овдоким скоро заметил, что около них трется черный кривой мужик с разбитой мордой, -- приподнялся на клюках и сказал ласково:
-- Поживиться круг нас, голубчик, нечем, сами воруем. . .
Иуда, скосоротясь, сквозь губы проговорил в сторону:
-- Терся эдак же один из тайной канцелярии, -- в прорубь его и спустили. . .
"Эге, -- подумал Цыган, -- это люди смелые. . . " И еще сильней захотелось ему быть с ними. . .
-- Смерть меня не берет, окаянная, -- сказал он, моргая заиндевелыми ресницами, -- жить, значит, как-нибудь надо. . . Вы бы, ребята, взяли меня в артель. . . Сообща-то легче. . .
Иуда опять сквозь зубы -- Овдокиму:
--
Страницы: << < 8 | 9 | 10 | 11 | 12 > >>