ь в эмигрантском бунинском творчестве.
26 января 1920 года, на французском пароходе, Бунин навсегда покинул Россию, чтобы никогда больше не возвратиться . Бунин психологически, просто по-человечески не был способен на то, что предстояло русской интеллигенции – мучительный процесс выживания и вживания в совершенно новую и враждебную действительность. Для него это было равносильно тому, чтобы отказаться от себя самого – от человеческого достоинства, чести и совести, от неуклонного и священного права на самостоятельное мнение, каким бы оно не было, на возможность свободно его высказывать. Россия отодвигалась от него, и Бунин спустился в каюту, твердо уверенный, что её не стало. «Конец» и «погибель» - любимы слова в записях этих лет. «уже почти три недели со дня нашей погибели», - записывал Бунин 12 апреля. «все как будто хоронил я - всю прежнюю жизнь, Россию…» - заносит Бунин в дневник 6 мая 1921 года. 2И всему конец! И все это было ведь и моя жизнь!» - повторил через месяц.
Но странно, он повторял о России с мрачной убежденностью: «конец», а Россия настигала его всюду: в Висбадене, слушая в лесу дроздов, или даже посреди веселой ярмарки, в Грассе – толпа французов, мычание коров. Именно на расстоянии с наибольшей полнотой ощутил от то, что потаенно и глубоко жило в нем: Россию. Ранее, занятый литературой, поглощавшей главные его заботы, он испытывал надобность – как художник – в постижении некоей «чужой!» трагедии. Ни крах первой, самой страстной любви, ни смерть маленького сына, отнятого у него красавицей женой, ни даже кончина матери еще не потрясли и не перевернули его так, не помешали упорному и самозабвенному усовершенствованию мастерства, стиля, формы. Теперь его творчество сделалось как бы «открытым» жизни.
В сомнениях и твердости своей, в отчаяни
Страницы: << < 1 | 2 | 3 > >>