И. Куцевалов. Бродяжки

а.
- Пусть живут, - улыбнулся Сан Ваныч. - и им, и нам теплее и веселее.
- Так я разве против? Лизе радость будет - она и так всегда тянется погладить каждую псину и приголубить всех бездомных котят. Правда, солнышко? - спросил Старик Роман у девочки, которая, впрочем, плохо слушала взрослых - она не сводила блестящих глаз с новых соседей. А набравшись смелости, боком придвинулась к ним и положила маленькую ручку на шею Рыжуни. А та - надо же! - не отшатнулась и не ощерилась, как случалось всегда, а доверчиво примостилась у её ног, а Шарик, тоже стосковавшийся по ласке, свернулся калачиком на её драном ботиночке.
Снова раздались шаги, и вошли ещё двое - высокий угрюмый человек неопределённого возраста и жалкое убогое существо, один взгляд на которое вызывал либо отвращение, либо жалость.
- А это на кой? - поинтересовался угрюмый, заметив Рыжуню и Шарика.
- Пусть живут! - строго повторил слова Сан Ваныча Старик Роман. - Садись, Васька, будем обедать и знакомиться с новенькими.
- Обедать. . . Коля - обедать. . . - забормотал убогий.
- И Коля тоже, согласился Сан Ваныч. - Садись, - и, обратившись к зверям, улыбнулся - присоединяйтесь, Рыжик и Шарик!
Рыжуня встрепенулась - то, что Сан Ваныч безошибочно угадал их имена, окончательно расположило к ней двуногого бродяжку. Пёс и кот осторожно придвинулись к "столу" - куску фанеры на четырёх кирпичах, наблюдая, как на нём появляются извлечённые из пакетов хлеб, варёная картошка, бутылка какого-то дешёвого пойла и ещё кое-какая мелочь.
- Ну, - заговорил Сан Ваныч после первого глотка из бутылки, - про вас, звери, я наверняка всё понял: были чьи-то, а потом начали мешать и оказались на улице. Хотите, теперь мы расскажем про себя?
Все бродяжки уловили шутливые нотк