и выдавали хлеба в 2 раза больше. Их нормы было совсем недостаточно им самим, а они половину отдавали нам. Их самоотверженность спасла нам жизнь. Так было не во всех семьях, которые мы знали. Наши родители даже попытались спасти найденную на улице маленькую девочку. Это было уже весной 1942 года, когда нормы по карточкам немного увеличились, но голод все еще продолжался. Вскоре наша новая сестренка, к которой мы все уже привязались, заболела, выходить ее не удалось. . .
. . . И все же выжили! А главное, что помогло спастись, - это вера, надежда, любовь. Без самоотверженной родительской любви нам бы ни за что не выжить. А отец с матерью не раз говорили, что без нас, сыновей, им было бы не выжить. Чувство родительского долга оказалось сильнее голода, холода и отчаянья.
Л. ТРОШКИН, газета "Междуречье", 2003 год
. . . Невероятные лишения не смогли убить у большинства ленинградцев их главный человеческий стержень - доброту. Был, например, такой чудесный случай. Ване удалось украсть у военных целый котелок каши. Только успели ее съесть, раздался стук в дверь. Вошел офицер. Сердце у паренька упало в пятки: все съели, сейчас убьет. Не убил, лишь попросил вернуть котелок, с которым прошел всю финскую войну. Сказав, что самому довелось немало голодать, он ушел, а потом еще недели две, вплоть до отправки на фронт, делился с Ваней своим пайком.
. . . А в самую голодную пору, когда у взрослых уже опустились руки и наступил полный упадок сил, внезапно пришел старый знакомый отца, работавший начальником отделения милиции, он принес буханку хлеба и граммов сто растительного масла. Громадное богатство по меркам блокадного города, где, скажем, за стакан горячего сладкого чая предлагали как-то отцу Ивана. . . рояль.
Словарь
Страницы: << < 2 | 3 | 4 | 5 | 6 > >>