оэта сочли бы за подтверждение правдивости сплетни, а мысли о цареубийстве поэт откинул сам, да и не думал всерьез никогда Пушкин об этом, чтобы там не доказывали некоторые исследователи. "Гений и злодейство - две вещи несовместные". Это была внутренняя непоколебимая нравственная установка Пушкина.
Мысли о цареубийстве это были мысли в состоянии аффекта. Тем не менее, и без того неуравновешенный характер Пушкина (Мережковский писал о Пушкине "ум его созрел гораздо раньше, чем его характер") после этой истории испортился совсем.
Отныне его навязчивой мыслью становится доказать всем, что он не боится ни царя, ни правительства, его дерзкие поступки по отношению к Александру должны были доказать, что сплетня это всего лишь сплетня.
Отныне, он тщательно следил, чтобы никто, не дай бог, не заподозрил его в лести. Это даже не предположение. Александр Сергеевич сам, более чем откровенно пишет об этом в своем более позднем письме императору Александру, которое правда не было отослано.
"Необдуманные речи, сатирические стихи обратили на меня внимание в обществе, распространились сплетни, будто я был отвезен в тайную канцелярию и высечен. До меня позже всех дошли эти сплетни, сделавшиеся общим достоянием, я почувствовал себя опозоренным в общественном мнении, я впал в отчаяние. . . Я решил тогда вкладывать в свои речи и писания столько неприличия, столько дерзости, что власть вынуждена была бы наконец отнестись ко мне, как к преступнику; я надеялся на Сибирь или на крепость, как на средство к восстановлению чести. "
Владимир Соловьев писал в своей работе "Судьба Пушкина": "говорить о гонениях, которым будто бы подвергался наш поэт, можно только для красоты слога. Если несколько лет невольного, но привольного житья
Страницы: << < 6 | 7 | 8 | 9 | 10 > >>