им были ведомы и печаль и отчаяние; все они были самыми обычными смертными, только одареннее и ранимее. Что поделать, такова стезя науки: мы видим ученых лишь в редкие моменты их славы -- когда их венчают наградами, когда, собственно, работа уже закончена и результат ее оценен обществом. Поэтому мы так часто и не знаем, как рождались научные открытия. Иной скептик может спросить: а не все ли равно нам, потомкам, нам, потребителям великих открытий, как они были сделаны и что думал ученый в тот или иной момент своей работы? Главное -- что открытие сделано, принято на вооружение обществом и верно служит ему. Ученый -- не специальность, ей нельзя обучить в институте. Но кто воспитает любовь, привьет охоту, сделает смелым -- кто, как не сама наука: всем своим прежним опытом, своей волнующей историей, открывающей горизонты не только в прошлом, но и в будущем. Только она, она сама способна разбудить в школьнике Лобачевского, обнаружить в служащем Эйнштейна, сделать переплетчика Фарадеем. Но для этого надо знать ее -- знать в разные минуты ее вечной жизни: и когда она скрытна и упряма перед бездельником, и когда милостиво щедра к труженику; и когда она -- изнурительная, скучная работа, и когда она -- праздник ума и фантазии; и когда ученый -- ее поденщик, и когда он -- ее властитель. Поэтому нужны истории наук, поэтому нужны биографии ученых, поэтому нужны их мемуары -- толстые и тонкие, скучные и занимательные, -- любые, только бы достоверные, только бы приоткрывающие доступ чужой душе в переживания души собственной, чужому уму -- в лабиринты напряженных молчаливых размышлений. Поэтому нужны и книги, пытающиеся восстановить ход событий и мыслей, отдаленных от нас временем и непривычкой ученых к беллетристическим описаниям собственных переживаний.
Актуальность проблемы: ф
Страницы: << < 1 | 2 | 3 | 4 > >>