ей.
Неожиданный робкий луч надежды блеснул ранним утром 29 января, когда еще совсем темно было за окнами пушкинского кабинета. Но раньше, чем заглянул в окна хмурый петербургский день, безнадежно угас робкий луч напрасных упований. Пушкин тает на глазах. Пульс опять едва уловим. Его снова одолевают боли.
Жуковский вывешивает новый бюллетень, звучащий, как погребальный звон: "Больной находится в весьма опасном положении".
Было около трех часов дня, когда и врачам и друзьям Пушкина стало ясно, что жизнь его надо считать минутами.
- Хорошо, ах, как хорошо. . . - в забытьи слабо произнес Пушкин. - Пойдем же выше, выше!
Он открыл уже почти безжизненные глаза, тень улыбки скользнула по его губам.
- Мне пригрезилось, что я карабкаюсь по этим книжным полкам все выше и выше, так, что голова кружится, - с трудом докончил он и задышал отрывисто и громко. Лицо его вздрагивало от страданий.
Все близкие собрались в кабинете. Жуковский не переставал беззвучно рыдать. Доктор Даль тихо сказал: "Отходит". Наталью Николаевну под каким-то предлогом увели. Друзья приблизились к дивану вплотную.
Вдруг Пушкин широко раскрыл глаза. Лицо его прояснилось, и он прежним голосом внятно произнес:
- Кончена жизнь.
Только мгновение в глазах его сиял лучистый свет, потом веки дрогнули и закрылись навсегда.
- И вот уж нас от него отделяет неизмеримая пропасть, - проговорил доктор Даль и, отвернувшись, зарыдал.
Жуковский, опустившись на колени, положил голову на ноги Пушкина и долго оставался неподвижным. Потом близко склонился над его лицом, всматривался в него с изумлением. На лице Пушкина застыло торжественное спокойствие, как будто поэт постиг еще никем не разгаданную тайну.
Когда Жуковский вновь показался
Страницы: << < 1 | 2 | 3 | 4 > >>