ную силу и фактически потерял свои юридические свойства, если о таковых в данном случае вообще может идти речь.
Непонятной оставалась ситуация с пропагандой нового аграрного порядка. Если изначально немецкие власти запретили передел земли и инвентаря, закрепив существовавшую систему колхозов и совхозов, впоследствии была декларирована их постепенная отмена. Оккупационными властями повсеместно делался акцент на том, что гражданское хозяйство - это не коллективное хозяйство, а объединение единоличников, которыми, однако, можно было стать только с разрешения местной администрации при условии выполнения поставок продовольствия. Украинские эксперты считали, что существующей пропаганды недостаточно - и нужна особая, учитывающая все своеобразие социокультурных отношений на Украине агитация.
Яркий пример психологической софистики явило собой и толкование понятия "гражданское хозяйство": оккупационные власти не отрицали, что оно фактически дублирует колхозную систему, но при этом в качестве главного аргумента у них фигурировал тезис о "видоизменении" колхоза. При этом, если в документах, наряду с формулировками "общий двор" и "государственный двор", продолжали употребляться обозначения вроде "староста колхоза", то в открытых источниках (например, в прессе) упоминание термина "колхоз" находилось под запретом - так, к примеру, в школьных учебниках его заменяли нейтральным словом "село". Пытаясь разбавить серьезные рассуждения об аграрном переустройстве, газеты периодически печатали сатирические куплеты о том, что при советской власти не было "нi корови, нi свiнi, тiльки Сталiн на стiнi" ("ни коровы, ни свиньи, только Сталин на стене").
Как впоследствии отмечали в отделе политик
Страницы: << < 106 | 107 | 108 | 109 | 110 > >>