ешно? Я б желала, чтоб вы были на его месте. . .
Печорин
- Что ж? я был сам некогда юнкером, и, право, это самое лучшее время моей жизни!
Мери (разочарованно)
- А разве он юнкер?. . А я думала. . .
Печорин
- Что вы думали? Что он разжалованный офицер?… Бедный Грушницкий! Ему не понравится то, что я выдал его тайну.
Мери
- А вы опасный человек! Я бы лучше желала попасться в лесу под нож убийцы, чем вам на язычок… Я вас прошу не шутя: когда вам вздумается обо мне говорить дурно, возьмите лучше нож и зарежьте меня, я думаю, это вам не будет очень трудно.
Печорин
- Разве я похож на убийцу?
Мери
- Вы хуже…
Печорин
- Да, такова была моя участь с самого детства! Все читали на моем лице признаки дурных свойств, которых не было; но их предполагали — и они родились. Я был скромен — меня обвиняли в лукавстве: я стал скрытен. Я глубоко чувствовал добро и зло; никто меня не ласкал, все оскорбляли: я стал злопамятен; я был угрюм,— другие дети веселы и болтливы; я чувствовал себя выше их — меня ставили ниже. Я сделался завистлив. Я был готов любить весь мир,— меня никто не понял: и я выучился ненавидеть. Моя бесцветная молодость протекла в борьбе с собой и светом; лучшие мои чувства, боясь насмешки, я хоронил в глубине сердца; они там и умерли. Я говорил правду — мне не верили: я начал обманывать; узнав хорошо свет и пружины общества, я стал искусен в науке жизни и видел, как другие без искусства счастливы, пользуясь даром теми выгодами, которых я так неутомимо добивался. И тогда в груди моей родилось отчаянье — не то отчаянье, которое лечат дулом пистолета, но холодное, бессильное, отчаянье прикрытое любезностью и добродушной улыбкой. Я сделался нравственным калекой: одна половина души моей не существовала, она высохла, испа
Страницы: << < 6 | 7 | 8 | 9 | 10 > >>