ись: "Друг, какое нынче?
Суббота?
Вот, не вижу двадцать дней. . . "
Пол голубой в воде, а воздух дымчат.
"Послушай, друг. . . " --
И всё о ней, о ней. . .
Несли обед.
Их с ложек всех кормили.
А я уже сидел спиной к стене,
и капли щей на одеяле стыли.
Завидует танкист ослепший мне
и говорит
про то, как двадцать дней
не видит.
И -- о ней, о ней, о ней. . .
-- А вот сестра, ты письма пpодиктуй ей!
-- Она не сможет, друг, тут сложность есть.
-- Какая сложность? Ты о ней не думай. . .
-- Вот ты бы взялся!
-- Я?
-- Ведь руки есть?!
-- Я не смoгу!
-- Ты сможeшь!
-- Слов не знаю!
-- Я дам слова!
-- Я не любил. . .
-- Люби!
Я научу тебя, припоминая. . . --
Я взял перо. А он сказал: -- "Родная!" --
Я записал. Он: -- "Думай, что убит. . . "
-- "Живу", -- я написал.
Он: -- "Ждать не надо. . . " --
А я, у правды всей на поводу,
водил пером: "Дождись, моя награда. . . "
Он: "Не вернусь. . . "
А я: "Приду! Приду!"
Шли письма от неё. Он пел и плакал,
письмо держал у просветлённых глаз.
Теперь меня просила вся палата:
-- Пиши! -- Их мог обидеть мой отказ.
-- Пиши! -- Но ты же сам сумеешь, левой!
-- Пиши! -- Но ты же видишь сам?! -- Пиши!. .
Всё в белом.
Стены пахнут сыроватым мелом.
Где это всё? Ни звука. Ни души.
Друзья, где вы?. .
Светает у причала.
Вот мой сосед дежурит у руля.
Вcё в памяти переберу сначала.
Друзей моих ведёт ко мне земля.
Один мотор заводит на заставе,
другой с утра пускает жернова.
А я?
А я молчать уже не вправе.
Порученн
Страницы: << < 4 | 5 | 6 | 7 > >>