ной жизнью где-нибудь на берегах Рейна. Судьба распорядилась иначе, однако картина идиллического уединения, так живо нарисованная Пушкиным в "Деревне" не могла не отозваться в сердце императора.
Я здесь, от суетных оков освобожденный,
Учуся в Истине блаженство находить,
Свободною душой Закон боготворить,
Роптанью не внимать толпы непросвещенной
Императора Александра совершенно не тревожил легкий политический пафос стихотворения. Наоборот. Идеи произведения были созвучны мыслям самого Александра Павловича. И даже последние строки стихотворения, где поэт прямо призывает царя к отмене крепостного права, тоже находят отклик у императора. Он хочет этого не меньше, чем Пушкин, но не все так просто. . . "Поблагодарите Пушкина за добрые чувства, вдохновляющие его стихи" - таков был вердикт императора, переданный через Васильчакова.
Всегда прекрасно осознающий меру своей компетентности в том или ином вопросе, император, конечно же, не смог оценить ни слог, ни дарованье великого поэта, но он честно оценил то, что мог оценить - чувства, вдохновившие Пушкина на такое произведение.
Находясь в параллельном литературному пространстве, император не мог оценить значимости Пушкина для общества и для русской культуры. Пожалуй, его даже забавляло, что Аракчеев и Уваров так всерьез воспринимают все эти эпиграммы. Вряд ли Александр Павлович считал Пушкина серьезной политической проблемой. Но вот для самого великого поэта его взаимоотношения с императором Александром имели значение.
В апреле 1834 года в письме Наталье Николаевне Пушкин пишет: "Видел я трех царей: первый велел снять с меня картуз и пожурил за меня мою няньку, второй меня не жаловал, третий хоть и упек меня в камер-пажи под старость лет, но променять его на чет
Страницы: << < 3 | 4 | 5 | 6 | 7 > >>