едолго осталось. . .
- Булыга, надо уходить по канаве, давай первым, - рядом привалился к земле Андрюха - "дембель".
Лицо дикое, на губах песок, от ствола автомата синий дымок вьется, словно от сигареты.
- Почему я? Первым?
- Ты же сержант, тебя послушают, давай. . . Все, все "духам" на ремни пойдем!! - завизжал он так, что перестрелка, казалось притихла. - Уходим, пани!
- Отделение! По одному, перелезаем здесь, за мной!. .
Похлюпали по канаве почти в полный рост, передние и задние прострачивали из автоматов тростник и каждый поворот, средние несли лейтенанта.
Рокот мотора возник неожиданно, прямо над головой: "духи"? наши? Оказалось Середка. Его батээр стоит рядом, наготове, откинув с их стороны десантный люк. Только хотели броситься в эти пять, с фонтанчиками пуль, метров до очередной надежды, как Сережкино измазанное лицо появилось в люке и прокричало:
Ждите здесь, я заберу ребят и через десять минут буду.
Люк захлопнулся, мотор взревел. Да, там трое - заваленный в будке и двое раненых под стеной могильника. Десять минус. . .
Леня закрыл глаза и тут же вздрогнул: "духи". Смотреть надо. Нет, опять закрыл, хоть на одну, хоть на две минуты. Ну и бой. . . Ему молиться на судьбу надо. А Гавриленко? Как в глаза его родителям смотреть?
"Ты сначала отсюда выберись, до Солигорска еще далеко. . . ", - сказал ему кто-то. И этот кто-то был прав.
Огнем, горели спина, руки. Пекло живот. Кровавое пятно на гимнастерке ничего ему не говорило, он был весь в таких пятнах - чужих.
Все остальное он помнит смутно: приехал Серега, загрузил всех, выгрузил на холме, потом они вдвоем с Ленькой смотались туда, к кишлаку, искали башню с пулеметами - не дай бог, "духам
Страницы: << < 22 | 23 | 24 | 25 | 26 > >>