вно игравших революционные мотивы, в пол - ном порядке вступили на Троицкий мост. Здесь уже мы стали предметом вни - мания со стороны кокетливых, нарядно одетых офицериков, толстых, пышу - щих здоровьем и сытостью буржуев в новых котелках, дам и барышень в шляп - ках. Они проезжали на извозчиках, проходили мимо, взявшись под ручку, но на всех лицах, смотревших на нас широко открытыми глазами, отпечатле - вался неподдельный ужас". Федор Раскольников. "Кронштадт и Питер в 1917 году"
Авторитет Ленина, кажется, наоборот, очень вырос в последнее время. Что не подлежит сомнению, так это -- то, что он собрал вокруг себя и под своим начальством всех сумасбродов революции; он уже теперь оказывается опасным вождем. . .
Утопист и фанатик, пророк и метафизик, чуждый представлению о невозможном и абсурдном, недоступный никакому чувству справедливости и жалости, жестокий и коварный, безумно гордый, Ленин отдает на службу своим мессианистическим мечтам смелую и холодную волю, неумолимую логику, необыкновенную силу убеждения и уменье повелевать. . . . Субъект тем более опасен, что говорят, будто он целомудрен, умерен, аскет. . . Морис Палеолог. Царская Россия накануне революции
Троцкий, которого я слышал уже искушенным посетителем политических собраний, поразил меня тем чудовищным запасом ненависти, которую излучал из себя настоящий демон революции. Уже тогда в нём чувствовалось нечто действительно страшное. Помню, я также был поражен его диалектическими способностями. На крестьянском съезде он выступал среди предельно враждебной ему аудитории. Казалось, большевистский оратор не сможет сказать ни одного слова. И действительно, вначале оборончески и эсеровски настроенные делегаты прерывали Троцкого на каждом слове.
Через несколько минут своей находчивост
Страницы: << < 21 | 22 | 23 | 24 | 25 > >>