на крошки, на пыль дома и горят детские кроватки. Что могли понять, увидеть, запомнить дети?
Многое! Если взрослая память рисует узор, дает объемную картину прошлого, пережитого, то детская выхватывает наиболее яркие и трагические моменты.
На вопрос: кто же герой этой книги? - автор ответила: детство, которое сжигали, расстреливали, убивали и бомбой, и пулей, и голодом, и страхом, и безотцовщиной.
Что помнят о матери? Об отце? Только смерть их: ". . . осталась на угольках одна пуговица от маминой кофты. А в печи две булки теплого хлеба. . . " (Аня Точицкая - 5 лет). Как отца разрывали немецкие овчарки, а он кричал: "Сына уведите. . . Сына уведите, чтобы не смотрел. . . " (Саша Хвалей - 7 лет).
Еще они могут рассказать, как умирали от голода и страха. Как убегали на фронт.
Как это точно замечено: "Во мне жил ребенок, но уже рядом с кем-то другим". Вблизи смерти и смертоубийства они взрослели и мудрели не по-детски и даже не по-человечески. Раненые детские души порой пугали больше самой смерти.
Вот некоторые из них.
История первая. (слайд 6)
У меня сердце болит. . . "
Анна Можейко - 7 лет.
Трудно сегодня поверить, но в семь лет я запомнила больше, чем в десять. Особенно первые дни войны запомнила. Бегут все. . . У кого вещи, а у нашей бабушки все руки заняты детьми. И тут говорят, что нас окружили немцы. Взрослые стали закапывать вещи, кто бросать. А у меня была кукла и две маленькие тарелочки. Я тарелочки закопала, а куклу закапывать не хочу, не могу с ней расстаться. Рядом тоже маленький мальчик бежал, он одной рукой держался за мамину юбку, а в другой у него была собачка. Когда нас начали бомбить, он стал бледный-бледный и
Страницы: << < 2 | 3 | 4 | 5 | 6 > >>