убокий или крутой подъем, прямо из сил выбиваешься. Шаг протащишь, а потом ложишься лицом в снег и плачешь. Ведь человек на брезенте кровью исходит. У нас в правилах написано, чтоб через восемь часов после ранения боец был уже эвакуирован в дивизионный госпиталь. А разве тут можно выполнить эти правила? Вот и ломаешь голову, как бы человека спасти. И рану ему бинтом перевяжешь, и чаем горячим из термоса напоишь, и одеялом накроешь его. . . А сама тащишь. . . В глазах темно, и руки себе кусаешь от слабости, чтобы не упасть и не уснуть в снегу. . .
Ася Пудалова: (почти неодобрительно посматривает на подругу, но говорит, чуть-чуть улыбаясь): Ты расскажи про этого твоего. . .
Ася Клюшкина: Какого?
Ася Пудалова: Да про грузчика авлабарского. Ася густо краснеет, смущенно опускает голову, а потом машет рукой и говорит: Это смех и слезы.
Закруткин: А что?
Ася Клюшкина: Недели три назад это случилось. Я была при отряде, на дежурстве. Лежу за камнем и поглядываю вперед. А впереди, между камней, бойцы наши лежат, из карабинов постреливают. Ну и немцы, конечно, отвечают. Вдруг я слышу, кричит один сержант: "Ася! На левый фланг!" Я ползу на левый фланг и вижу: на льду один наш распластался, а лед под ним красный от крови. Боец здоровенный такой, из Тбилиси сам, Вано его зовут. Подползла я к нему, расстегнула ему стеганку, брюки, смотрю -- в боку у него пулевое ранение и все кругом залито кровью. Перебинтовала я его, втащила на брезент и поползла в тыл. Раненый стонет и просит только: "Полегче, доченька, полегче!. . " Я уж чувствую, что из сил выбиваюсь. А тут, как назло, тропка вся снегом засыпана и крутой подъем начался, над самой пропастью. . . Привязала я Вано к брезенту, чтоб в пропасть не скатился, положила его на лыжи и тащу. Два-три
Страницы: << < 10 | 11 | 12 | 13 | 14 > >>