/А. С. Пушкин. Воспоминания в Царском селе"/
Властитель слабый и лукавый,
Плешивый щёголь, враг труда,
Нечаянно пригретый славой,
Над нами царствовал тогда.
К противочувствию привычен,
В правах удавкой ограничен,
Лозой отеческой крещён
И барабаном просвещён,
Не поощряя изуверства,
Не одобрял он произвол
И перестройку произвёл -
Ввёл эполеты, министерства,
Тьму комитетов учредил,
А фран-масонов запретил.
Его мы очень смирным знали,
Когда не наши повара
Орла двуглавого щипали
У Бонапартова шатра,
Гроза Двенадцатого года
Настала. Кто тут нам помог?
Остервенение народа,
Барклай, зима, иль Русский Бог
Но Бог помог. Стал ропот ниже.
И скоро силою вещей
Мы очутилися в Париже,
А русский царь - главой царей.
Сей муж судьбы, сей странник бранный,
Пред кем унизились цари,
Сей всадник, Папою венчанный,
Исчезнувший как тень зари,
Осмеян прозвищем героя,
Измучен казнию покоя. . .
- Я всех уйму с моим народом! -
Наш царь в Конгрессе говорил,
И на Европу мимоходом
Лорнет ревнивый наводил.
Дивись, народ! Монарх кочует,
А про тебя и в ус не дует.
Ты, Аракчеевский холоп,
Стал попечителем Европ.
В Литве, Эстляндии и Польше
Ты чуткий страж чужих свобод,
Законодатель зимних мод. . .
А зимы русские всё дольше.
Уймёшь Варшаву и Париж,
Но Царство Божие проспишь
Потешный полк Петра Титана,
Дружина старых усачей,
Предавших некогда тирана
Свирепой шайке палачей. . .
/ Пушкин А. С. Из сожженной главы "Евгения Онегина"/
Страницы: << < 1 | 2 | 3 > >>