погибшего на боевом посту.
Скрипят полозья в городе, скрипят. . .
Как многих нам уже недосчитаться!
Но мы не плачем: правду говорят,
что слёзы вымерзли у ленинградцев.
Нет, мы не плачем. Слёз для сердца мало.
Нам ненависть заплакать не даёт.
Нам ненависть залогом жизни стала:
объединяет, греет и ведёт.
О том, чтоб не прощала, не щадила,
чтоб мстила, мстила, мстила, как могу,
ко мне взывает братская могила
на Охтинском, на правом берегу.
С Большой Земли в осажденный город доставляли продукты питания и топливо. Не перерезанной осталась лишь узкая полоска воды Ладожского озера. Но поздней осенью полоска замерзла и эта единственная ниточка, связывающая город со страной, оборвалась.
Тогда по Ладожскому льду проложили автомобильную трассу. 22 ноября 1941 года по еще неокрепшему льду пошли первые грузовики с мукой.
"Дорогой жизни шел к нам хлеб,
Дорогой жизни многих к многим.
Еще не знают на земле
Страшней и радостней дороги".
И было так на всем ходу
Машина задняя осела.
Шофер вскочил, шофер на льду.
Ну, так и есть, мотор заело.
Ремонт на 5 минут - пустяк,
Поломка эта - не угроза
Да рук не разомкнуть ни как.
Их на руле свело морозом.
Чуть разогнешь - опять сведет.
Стоять? А хлеб? Других дождаться?
А хлеб? 2 тонны! Он спасет
16 тысяч ленинградцев.
И вот в бензине руки он
Смочил, поджег их от мотора,
И быстро двинулся ремонт.
В пылающих руках шофера.
Вперед! Как ноют волдыри,
Примерзли к варежкам ладони,
Но он доставит хлеб, пригонит
К хлебопекарне до зари.
16 тысяч матерей
Пайки получат на заре -
125 блокадных грамм
С огне
Страницы: << < 4 | 5 | 6 | 7 > >>